Владимир Полонский


30 марта 2005 года. Москва

Истинным знатокам и ценителям советской эстрады вряд ли нужно представлять этого человека. 35 лет назад его имя впервые прозвучало на большой эстраде. Именно тогда в составе молодого популярного ВИА "Веселые ребята" появился новый барабанщик - 20-летний экс-музыкант самодеятельной бит-группы "Скоморохи" Владимир Полонский. Много воды утекло с тех пор. Нет больше советской эстрады, есть российский шоу-бизнес. Но Владимир Полонский, по-прежнему, является один из лучших барабанщиков страны. За плечами работа в самых разных отечественных ансамблях. Это и ансамбль Ленкома "Аракс", и ВИА "Добры молодцы", и ВИА "Самоцветы", и группа Сергея Дюжикова "Радио", и ансамбль "Экспресс" п/у Александра Пульвера, и ансамбль Александра Малинина. В настоящее время вот уже более 10 лет Владимир Полонский является барабанщиком группы "Спектр", аккомпанирующей Льву Лещенко. Но самыми яркими и значимыми моментами своей столь длинной творческой биографии Владимир Полонский считает "Скоморохи", "Веселые ребята" и, конечно же, "Самоцветы", с которыми неразрывно связаны почти 14 лет его жизни. Вот обо всем этом мы и решили поговорить с легендарным музыкантом.

Владимир охотно согласился на встречу и даже любезно встретил нас на своем "Пежо", т.к. живет он на самой окраине Москвы, и добраться до его дома довольно сложно. По просьбе Владимира мы привезли ему все имеющиеся у нас записи второго состава "Самоцветов", включая концертные, а также видеозаписи выступлений ансамбля в "Песне-77" и "Утренней почте", полученные от Павла Александровича Картушина.

И вот мы сидим в уютной квартире Полонских, пьем вкуснейший чай, заботливо приготовленный женой Владимира Еленой, а за окном весна усиленно борется с зимой. Та никак не хочет сдавать свои позиции, и представить невозможно, что всего через месяц наступит май - самое романтическое время, воспетое во множестве песен многих ансамблей. И в лучших из них играл, играет, и будет играть Владимир Полонский - барабанщик от Бога, удивительный, неординарный и очень интересный человек. И нашей беседе, поначалу осторожной и дипломатичной, он уже с самого начала весело и решительно придает порою самые необычные сюжетные повороты. А, пусть и вяло, но все-таки наступающая весна, наверное, и послужила причиной тому, что разговор начался с воспоминания об одном из самых первых "самоцветов", легендарном Глебе Мае, который сегодня более известен тем, что в те далекие годы встречался с внучкой Леонида Ильича Брежнева.

Владимир: Вот есть такой Глеб Май, недавно ко мне в гости приезжал. Легендарная личность.
Наташа: А где он, кстати, сейчас? Писали, что его руководителем Кубанского казачьего хора сделали.
Михаил: Недавно прошли концерты Кубанского казачьего хора. Я специально на афиши смотрел - там другой руководитель.
В: Он сейчас живет в Электростали, женат. Между прочим, на Наташке Смирновой - это первая жена Градского. Уникальным был этот брак с Градским. Продлился он ровно три дня! И на третий день она от него ушла. (Смеется) Сейчас Глеб пытается свою музыку писать. В 90-х был у него какой-то армейский бизнес: шинелями, сапогами торговал. Сейчас у него отдельный дом, двухэтажный. Живут в частном секторе.
Н: Его не видно и не слышно нигде. И о нем ничего не пишут.
В: Ну, это сложно... Многие уже не понимают современных технологий раскрутки. Раньше было достаточно просто знакомств, приглашали в ресторан, хорошо беседовали. Сейчас технология совершенно другая.
М: Да и у нас, собственно, свой взгляд на технологии общения. И сегодня для нашей беседы строгих, готовых вопросов нет. Мы внимательнейшим образом прочитали интервью, которые у Вас брали для Специального радио. Отдельно по "Веселым ребятам" опубликовано, отдельно - по "Скоморохам", по Вашему самодеятельному периоду. Нам очень интересен как раз этот переходный этап. Как Вы можете сравнить этапы своей творческой жизни - работу в "Самоцветах", в самодеятельности? Как проходил этот путь?
Н: Почему из "Веселых ребят" ушли?
В: Тогда вообще все просто получилось. Это было в Полтаве, 1974-й год. У Толика Алешина был день рождения. Хорошо погуляли. А наутро открываем дверь, а там - милиция. И с таким украинским напором нас сразу почему-то в суд отвели и посадили на 15 суток меня и Женю Казанцева. Собственно говоря, на этом с "Веселыми ребятами" можно было уже ставить крест, потому что как раз они собирались куда-то за границу. И, естественно, "телега" пришла, мол, дебоширы. Самое смешное же, что мы с Женей ни в чем таком не участвовали! Мы, вообще, уходили, как тогда это принято было называть, "в семью".
Н: Павел Яковлевич испугался "телеги" и попросил из ансамбля?

В: Да, все очень просто! Он и так был беспартийный - единственный из всех руководителей крупных ВИА. Все остальные обязательно должны были состоять в партии - Гранов, Маликов, Векштейн... А Паша как бы от этого отстранился.
М: Об этом случае говорят так, будто пять человек ушло из ансамбля, и связывают это с Пугачевой.
Н: Это позже. В 74-м Пугачевой не было еще.
В: Вот вскоре после этой поездки Пугачева и устроилась в "Веселые ребята". Тогда, как раз, прошел Всесоюзный конкурс артистов, где она стала лауреатом.
М: Получилось так, что с приходом Пугачевой ансамбль "Веселые ребята" закончился. У него действительно была культовая популярность, очень много фанатичных поклонников у ансамбля и сейчас, но - только до пугачевского периода. Потом все это плавно сходит...
В: Да. Хотя они продолжали штамповать хиты.
М: На мой вкус дальше кроме "Куклы" у них хитов нет. Тети, дяди, а там и "розовый период" пришел:. Единственный всплеск был - это, конечно, "Банановые острова". Хорошо сделанная работа, но... без Слободкина.
В: Это Чернавский делал.
М: Нам про это Ребята рассказывали - Рыжов, Гатауллин - они вместе Острова делали. Но культовая популярность "Веселых ребят" - у людей поколения 45-55 лет. Они любят "Самоцветы" первого состава и "Веселые ребята" бергеровского и лермановского периода. А потом для большинства из них советская эстрада закончилась. На Запад перешли.
Н: И Вы тогда пришли в Аракс, т.е. в Ленком?
В: Да. Но работал в "Араксе" я недолго. Там какая история получилась? Как такового, "Аракса" еще не было, просто аккомпанировали спектакли, "Автоград" и "Тиль". И вот на этой базе решили сделать группу. Пригласили Сережу Беликова, его нашли в Красногорске.
М: Шахназаров все организовывал? Ему поручено было?
В: Да-да, Шахназаров. Потом стали добиваться от руководства театра, чтобы аппаратуру сделали, и зарплаты были просто нищенские.
Н: В театре - 120 рублей где-то?
В: Это еще с какими-то надбавками. Естественно, после таких денег, какие были в Веселых... Раньше, в принципе, за один месяц можно было купить однокомнатную квартиру.
М: Говорят, даже официально там получалось около 9 тыс. рублей?
В: Нет. Около 9 тысяч у солистов могло быть, таких как Кобзон. У кого ставки были по 100 рублей, по 120. Это еще можно было. А по-крупному получали только литераторы и композиторы. Особенно композиторы. Тухманов получал - были месяцы - по 47 тысяч в месяц авторских!
Н: Неплохо! Ну, он на одной только "Мой адрес - Советский Союз" сколько заработал!
М: И до сих пор зарабатывает. Сейчас, правда, по 5 копеек.
В: Да. Сейчас эта система не работает. Композиторы сейчас одноразово продают песни.
М: Эту систему оплаты, наверное, еще при Сталине придумали, когда поп-культуры не было массовой, и делали ее для избранных композиторов - мастеров искусств. А когда это все пошло в народ...
В: Это и был единственный способ капиталистической оплаты, когда процент платили: и в литературе, и в живописи, и в музыке. И то, не касаясь исполнителей. С пластинок получали одноразово какие-то смешные деньги, порядка 100 рублей, за гигант, за большую пластинку...
Н: И сколько Вы так протянули в Араксе, на 120 рублях?
В: Конфликт на самом деле произошел из-за аппаратуры. Нас долго водили за нос: скоро будет, скоро купим, "Динакорд" будет, потерпите... Ну, а потом жесткий разговор состоялся с Марком Захаровым, что это несерьезно, столько времени (месяцев 8) - и никаких подвижек. А тут звонок от Добрых молодцев! Звонят, что состав меняется, нужен барабанщик.
Н: Это 75-й год, самое начало. Антипинцы в январе уволились, и Киселев стал новый состав собирать.
В: После этого звонок Маликова.
Н: Значит, Вас, дебошира и хулигана, взяли назад в Москонцерт?
В: Да! (смеется). Как выяснилось, никакая "телега" не пришла, просто Паша перестраховался. Он побоялся, что за границу нас с Казанцевым точно отсеют, и поездка просто не состоится. Как ехать без басиста и барабанщика?

Н: Я знаю, что "Самоцветы" первое время пели репертуар старого состава...
В: Мы немного из старого пели. Например, "Вся жизнь впереди". "Мой адрес - Советский Союз" уже не пели.
Н: А кто тогда в самом начале "Самоцветов" был, когда вы пришли?


В: От первого состава остался Саша Брондман.
Н: И Женя Курбаков?
В: Нет. Нет, он появился именно в тот момент. Я-то пришел, когда состав уже был практически набран. Был Женя Курбаков, Володя Пресняков, Виталий Кретюк...
Н: Винокур, Барыкин?
В: Винокур был уже, а Барыкина я потом пригласил, чтобы усилить состав. Барыкин, по-моему, в то время еще в "Веселых ребятах" работал.
Н: А когда он перешел в "Самоцветы"? Вскоре после Вас?
В: Нет. Какое-то время прошло.
М: Он же еще с Пугачевой работал, когда она "Арлекино" пела. И перешел в Самоцветы, где-то осенью 75-го...
В: Гитаристом был тогда Алексей Милославский, он потом в "Веселых ребятах" и "Голубых гитарах" работал.
Н: Он в "Голубые гитары" ушел. А когда Кретюк стал руководителем "Лейся, песня", то взял его к себе, а уж потом он попал в "Веселые ребята".
В: А сейчас я даже не знаю, чем занимается.
Н: Многие с ним встречаются, говорят, что Милославский сейчас клавишник, переквалифицировался.
М: Гитаристов слишком много!
В: Да, а клавишников еще больше!! (смеется).
М: Но он, наверное, все-таки хороший музыкант, с образованием?
В: Когда пошли клавиши, клавишниками становились те, кто быстро разбирался в технике. В секвенсорах никакая техника не требовалась. Там можно было по нотам кривыми пальцами набрать, а потом все это запустить, и игралось так, как будто это Рихтер.
Н: Ну, понятно. Тогда в 75-м году, в "Самоцветах" был Виталий Кретюк, Милославский, как клавишник, им не был нужен.
В: Нет, он, конечно, не клавишник. Просто каждый музыкант умеет играть на клавишах, потому что в любой музыкальной школе или в училище есть общее фортепиано. На каком бы инструменте не обучался, а клавишные - это был просто обязательный инструмент. Даже барабанщикам!
Н: "Нажми на клавиши - продай талант!" И Беседин был?
В: Да, Беседин был с самого начала. И Лена, естественно!
М: Интересно, а как знакомство у музыкантов происходило? Когда самодеятельный коллектив, это понятно - все друзья. А тут вы приходите, никто никого не знает...
В: Дело в том, что, в принципе, все равно был уже сформирован какой-то определенный профессиональный круг, в котором музыканты из других ансамблей отлично знают друг друга. Где-то они раньше пересекались, по самодеятельности или еще как-нибудь... Когда приглашался новый человек, он всегда был уже достаточно известен.
Н: Так, минуточку! Если Милославский был уже в 75, то когда же Хабазин? Он же должен быть где-то в это же время?
В: Да, дело в том, что с Милославским возникла проблема. Он, мягко говоря, не очень хорошо знал ноты, а по специфике самоцветовской работы требовался "радийный вал": приходишь на студию, а тебе композитор приносит ноты, расписанные партитуры. Нам давалось 2 часа, и за это время надо было "закатать" песню.
М: И аранжировку сделать?
В: Нет, обычно сами композиторы делали аранжировку. Кроме таких, как Добрынин. Он никогда аранжировки не писал.
Н: А кто за него делал?
В: Либо Пресняков, либо Кретюк. В тот момент у нас было фактически два музыкальных руководителя. Например "Все, что в жизни есть у меня" - это Виталий Кретюк аранжировал.
Н: Мне там очень партия фортепиано нравится! Дын-дын-дын...
В: Да-да-да!
Н: Гениальный пианист. (Все смеются)
В: Ну, музыкант он в смысле головы - колоссальный! Мы его называли: музыкант за письменным столом. Хорошие аранжировки придумывал, насыщенные, грамотные. И достаточно сложные.
Н: А что еще он делал из песен? "Все, что есть у меня" - это, конечно, классная аранжировка.
В: Между прочим, это наша общая работа, в тандеме. Он меня позвал в номер. "Володя, как ты это видишь все? По форме..." И вот так, под ликерчик, составили схему, после я какие-то ходы придумал (напевает, подражая гитаре).
Н: А еще у вас была одна, по тем временам просто уникальная аранжировка. Это песня "Я люблю этот мир".
В: Это Володя Пресняков придумал.
Н: Весь куплет только бас-гитара и ударные немножко. Все! Без инструментала весь куплет шел. Очень необычно, у нас так никто тогда не делал.
В: Всегда было легко определить аранжировку западную и советскую. Если взять полностью партитуру ансамбля: открываешь советскую - черный лист бумаги, все нотами испещрено! Открываешь западную - где-то какие-то вкрапления, и все! А как звучит! Перенасыщенность - это был наш бич, советский. Особенно было модно проигрыши заполнять на всякие там ля-ля-ля, па-па-па. Не инструменты играли, как на западе - гитара запилит какой-нибудь проигрыш, а обязательно ля-ля-ля-ля-ля-ля (напевает фрагмент из "Я люблю этот мир"). (Все смеются) .
Н: Да это святое! Ля-ля-ля, На-на-на, Па-па-па и т.д. Очень сложные слова! И вот поэтому Милославского убрали, из-за нот?
В: Да! Потому что и Володя Пресняков был недоволен, что всякий раз процесс затягивался. Надо было быстро: положили ноты, взяли и сыграли все! А у него: какая это нота? Пока пальцы вложит, пока то да се...
Н: И когда пришел Хабазин?
В: Маликов спросил: "У тебя нет на примете какого-нибудь гитариста?". Говорю: "Я работал в "Веселых ребятах" с Хабазиным. С ним никаких проблем такого рода не возникало". Мы сразу поехали, послушали - Хабазин в то время, после "Веселых ребят", в ресторане играл. Он и внешне Маликову понравился, тем более он был поющий гитарист, а Милославский совсем не пел.
Н: Хабазин - гитарист хороший, его гитару многие в песнях сразу определяют: "Вот-вот! Гитара Хабазина! Хабазин!". Но, по-моему, не так много гитары было в "Самоцветах" второй половины 70-х.
М: Наташа! Это же уже эпоха диско. Там гитара сама по себе отошла на второй план.
В: Нет, гитаристов много было хороших. Тот же Володя Кузьмин...
Н: Кузьмин вообще очень хороший музыкант был. Он же и на скрипке играл...
В: Да, и флейта у него. Он мультиинструменталист.

Н: Что еще меня всегда поражало, так это то, что такой ударной установки, как у Вас в начале 80-х, я ни у кого не видела. Мы как-то пытались подсчитать количество барабанов. Штук 14, если я не ошибаюсь.
В: Да, там много всяких примочек было. Бонги те же. Да еще и Брондман на конгах играл. Моя установка была на то время самой лучшей в Советском Союзе, потому что она мне досталась напрямую из заграницы. Тесть с тещей тогда уехали в Японию, работали в торгпредстве. Я и попросил их инструмент оттуда прислать. А обычно те, кто заказывал инструменты, как правило, заказывали их для продажи. Чтоб поменьше заплатить и побольше здесь получить в рублях. А в каталогах барабаны идут так: сначала 8 профессиональных серий, а потом несметное количество разных моделей непрофессиональных барабанов. Для студенчества, для ресторанов и так далее. А мои на тот момент были самые крутые, стоили около 5 тыс. долларов. По тем временам, это бешеные деньги. И тогда тесть немного схитрил. Сказал, что может сделать контрольную закупку для Москонцерта. Специально письмо прислали из Москонцерта: если заинтересуемся, то целую партию купим. А тогда же действительно, Москонцерт закупал аппаратуру, Динакорд и все остальное. Потом распределял за определенную, естественно, мзду по коллективам, этим ведал товарищ ответственный.
М: Или группа товарищей?
В: Да. Обычно все со златозубыми улыбками...
Н: И каждому надо дать на хлеб с маслом.... А ударная установка у Вас, действительно, классная была. Ни до, ни после такой не видела.
В: Она и сейчас есть. У меня иногда выпрашивают на концерты. Ведь сейчас везут такой ширпотреб! В магазинах стоит то, чья реальная цена 700-800 долларов, здесь же его выставляют за 2 с лишним тысячи "зеленых".
Н: А вообще, с кем ни поговоришь, где чего не почитаешь, каждый ансамбль утверждает: "У нас была самая крутая аппаратура!" А у кого действительно аппаратура была самая крутая? Вот хотя бы на конец 70-х - начало 80-х?
В: Вопрос, конечно, интересный! В "Добрых молодцах" была очень приличная аппаратура, причем они ее за собственные деньги покупали. Потом уже были Мак, Маршал, достаточно профессиональные аппараты западного производства. Москонцерт первые закупки делал в странах социалистического лагеря: Биги венгерские, регенты ГДРовские. А потом уже пошли Динакорды. И первым он у "Веселых ребят" появился, хороший был Динакорд.
Н: Это когда было?
В: В конце 70-х. Паша подсуетился вовремя. У нас долго потом еще такой аппаратуры не было. Продолжали работать на Бигах, Регентах.

Н: А у вас в "Самоцветах", когда она появилась?
В: Где-то после 80-го. И то, как было дело? Предположим, "Веселые ребята" уже следующую аппаратуру получали, а их прежнюю могли отдать, скажем, "Самоцветам". Ее ведь тоже надо куда-то девать, она числилась на балансе Москонцерта.
Н: Т.е. у "Самоцветов" аппаратура похуже была?
В: Да-да!
М: Чего же так? Неужели в статусе парторга Маликов не мог хотя бы один раз достать? У Слободкина, конечно, гениальные способности договариваться...
В: Да, Паша убалтывал. Ну, тут больше играл роль отстег.
М: А лично он не входил в ту группировку, которая делила?
В: Нет. Хозяйственный отдел занимался, а это совершенно отдельная структура в Москонцерте была, которая обеспечивала баянами, балалайками и т.д.
М: Т.е. общественной комиссии не существовало? Гласности?
В: Да-да-да! Все делалось под ковром.
Н: Но, ведь все равно звук хороший у "Самоцветов" был! Не только у одних "Самоцветов", конечно. А сейчас?! Мы на концертах иногда бываем, так просто уши в трубочку сворачиваются.
В: Во-первых, в чем большая разница? В том, что был живой звук, и каждый инструмент отстраивался под конкретный зал. Каждый инструмент! Потому что все время были разные параметры. Приезжали за 3, за 4 часа до концерта. Самое сложное, кстати, отстроить барабаны. На Западе самые дорогие звукооператоры - это те, которые отстраивают барабаны. Есть отдельная такая специальность - отстройщик барабанов, либо на концерте, либо в студии. Это самые высокооплачиваемые из всех звукооператоров.
М: Сейчас аппаратура, конечно, лучше стала по возможностям и по качеству. А вот культура звука потеряна.
В: Да-да! А есть еще такая техническая деталь: работают под фонограмму, фонограмма записана в студии...
М: Плоско записана...
В: А скорректировать под другой зал ее уже невозможно. Т.е. вывести: вот здесь барабаны, допустим, убираются, а здесь, наоборот, - выпирают. И эти барабаны уже не уберешь. Все сведено в одну партитуру. Поэтому, конечно, качество звука раньше было лучше за счет того, что можно было каждый инструмент в отдельности отстроить.
М: Сейчас и громкостью очень злоупотребляют. Ударную секцию, ритм-секцию хорошо слышно, а солист просто теряется. Мы в понедельник на живом концерте Би Джиз были. Эстрадно-симфонический оркестр, ритм-секция, бэк-вокал, а никого не слышно! Глаза закрываешь - один грохот, и никакого кайфа от живого выступления нет.
В: В принципе, такая музыка, такой баланс рассчитаны на то, что люди уже хорошо знают хиты, им уже не важно понимать слова. А громкость музыки как бы усиливает эмоциональное воздействие. Чтобы вот здесь появился комок, как будто у тебя сейчас сердце остановится...
М: Дискотека получается. Да и звукорежиссеры - ребята молодые, 30 лет от силы. Чего такой знает-то? Дали ему аппарат, попробовал, подучил... Сегодня он в каком-то кабаке звук отстраивает, а завтра - в Кремлевском дворце или на стадионе. Раньше же у каждого зала был свой звукорежиссер, у каждого ансамбля свой звукооператор.
В: Сейчас нам тоже часто приходится работать под фанеру.
М: Минусовки или как?
В: В основном, минусовки. Но тут все зависит от исполнителя, в какой он в данный момент форме. Иногда, он просто не в состоянии...
Н: Как же ударные по фанеру работают? Ну, я понимаю, гитару можно отключить, а ударные...
В: Это же самое сложное! Поэтому и пострадали от фанеры больше всего, конечно же, барабанщики.
М: Здесь никакого мастерства быть не должно. Лишь бы попасть. Ничего сложного.
В: Нет, как раз, это очень сложно.
М: Я о том, что сложных партий быть не должно. В сложную не попадешь. Если импровизация идет, как ее потом повторить?
В: Потом еще беда в чем? Как правило, аранжировку делает один человек на студии.
М: И барабаны расписывает?
В: Да. У него же машинка барабанная, и в любом клавишном она есть. Но он не барабанщик, он мыслит совершенно по-другому. И забивает иногда такие партии, что просто думаешь: Господи, ну как ему такое в голову пришло?
В итоге играть противно: тупейшая сбивка! У нее нет логики!
Вот для чего эта сбивка? Она дает эффект перехода от одного чего-то к другому. Этот эффект перехода должен сам барабанщик, как музыкант, придумать. Чтобы это было логично: из запева в припев надо перейти с помощью какой-то сбивки.
А в машинке как? Эффект номер шесть. Раз, два и готово! Сбивка номер четыре. Она автоматически вставляется, а по делу - не по делу, совершенно человека не интересует. У него вал, много заказов. Ему надо быстрее от этой аранжировки избавиться, продать ее. А сложность в том, что это же не электрический инструмент - барабаны. Это надо попадать очень точно. Звук короткий, деление звука очень мелкое: 16-е или 32-е ноты. И всех их надо точно попасть. Это мучительно.
Бывают иногда такие ситуации: слабые мониторы, которые подзвучивают. Это караул! Доносится эхо из зала, одно, второе. И уже не понимаешь, какие барабаны правильные, какие - нет. Эти не тихие, а те громче, которые идут с запозданием. Просто пытка! После концерта выходишь весь мокрый, мозги набекрень. Потому что сидишь, как компьютер, анализируешь: какой чужой звук, а какой родной.
М: Володя, вопрос как к барабанщику. Вы начинали - эпоха биг-бита. Потом как-то незаметно, вне эстрады прошла эпоха тяжелого рока. Эпоха диско наступила. А вы все время на профессиональной сцене работаете. Какие изменения? Ведь если сейчас посмотреть, оглядываясь на 70-е: первый состав "Самоцветов", второй состав "Самоцветов"... Это совершенно иная музыка, совсем другие ритмы. Каково это барабанщику, который в эпоху Битлз начинал, а продолжал уже в эпоху АББЫ, Бони-М, всегда быть на уровне?
В: Здесь есть очень сложный момент. Мы все всегда подстраивались под западную музыку, следили за ней. Западная музыка долгое время очень сильно развивалась, а потом тоже наступил кризис, в 90-х годах. Уже практически нет настоящих новых имен, новых открытий, направлений, течений. Взять 70-е годы! Это же просто был взрыв, всплеск по всем направлениям, кстати, которые в принципе все были заложены Битлз. Вот можно у БИТЛЗ взять какую-нибудь песню, и на ее основе можно было делать целое направление. Вот, к примеру, песня "Helter Skelter" - это же начало металла!
М: А металл - это начало диско. Ритмика жесткая, и те же самые 120 ударов идут. Те же самые гитарные запилы, что мы слышим у Бони-М.
В: Ну, у диско задачи совсем другие.
М: Задачи - другие! Но творческие методы? "Звезда автострады" Дип Перпл: сделай аранжировку другую, и будет диско! А по сути и менять ничего не надо, по-моему.
В: Что же касается перехода, предположим, от "Скоморохов" (мы там играли достаточно приличный рок), это жизнь заставила: детей-то кормить чем-то надо.
М: Это важный момент. Но интересен профессиональный взгляд на работу ударника.
В: Творческий?
М: Да, творческий.


В: У меня в "Самоцветах" всегда была отдушина - соло барабанов. Предположим, вот здесь примитивно, здесь примитивно, здесь примитивно, но все равно я своего момента дождусь, когда будет соло барабанов! И там уже я - личность, там я могу показать, как я мыслю, какая у меня техника, как говорится, к какому направлению принадлежу. Это было интересно, потому что в "Веселых ребятах" у меня не было соло барабанов.
М: Там одно-единственное известно - Багрычев играет "Мексико".
В: Да-да! Играл он соло.
М: Эта запись с концерта в Болгарии, на диске-гиганте была. Но у Вас на концертных записях "Самоцветов", мне кажется ударник, гораздо интереснее.
В: Нет, ну, как же! Все ансамбли играли. "Поющие гитары", "Поющие сердца".
Н: Виктор Дорохин там играл. У него на концертах соло было. И "Лейся, песня" - там Олег Медведь играл.
М: Еще мне кажется, что по своей природе биг-бит - британский вариант рок-н-ролла - музыка танцевальная и по сути своей эстрадная. Не берем студенческие группы середины-конца 60-х, когда пошла психоделика, появился тяжелый рок. А если брать классику - ранних Битлз, до 67 года, - это достаточно простая, танцевальная музыка. Она примерно такой и была на советской эстраде, когда пошли ВИА, биг-бит стал неким эстрадным стандартом. Где-то с середины 60-х биг-бит - это уже не авангард. И у Мирей Матье, и у Поля Мориа, все то же самое было. Даже Том Джонс в то время рокером считался! А вот когда появилось диско, все интереснее стало, ударные вышли на передний план. Ритм секция стала гораздо интереснее, чем была.
В: Она не то, что интересней - она просто стала громче. Ее больше выдвинули по балансу звучания вперед, чтобы усилить напор, ритмическую динамику.
М: Бас стал свободно играть. Партия баса абсолютно свободная в диско-музыке.
В: Я бы не сказал. По сравнению с таким группами, как Манфред Мэн, Кинг Кримсон, Йес - там же просто чудеса!
М: Но это ж не биг-бит.
В: Да, это арт-рок. А что касается Битлз, то они открыли направление, они ему дали жизнь, они его оживили за счет совершенно гениальных мелодий, которые и по сей день исполняются.
М: Это точно. Ансамблей битовых было много, а гениальных мелодистов очень мало.
В: Да, ведь и Битлз - это, в основном, мелодии.
М: А ритмика простая (ранние вещи - ничего особенного, легкая эстрадная музыка, песни для девочек) и ритм подчеркнутый. Но идея! Главное идея!
В: Да, безусловно, идея.
М: И последователей много было. Но гениальных мелодистов... Бог не дал. От космоса зависит, или от чего угодно. Битлов не стало, но остался Маккартни. Это тот же уровень!
В: Ну, не погиб бы Леннон, еще неизвестно, кто бы остался, потому что, в принципе, я абсолютно уверен, что лицо Битлз - это Леннон.
М: С 67-го года - точно. До этого, мне кажется, все-таки равное партнерство было.
В: И в принципе, очень легко определить, хотя всегда подписывались "Леннон и Маккартни" под песнями, дабы не было финансовых споров.
Н: Как в "Самоцветах" - Маликов, Пресняков. (Все смеются). Равное партнерство.
М: Владимир Петрович тоже великолепный мелодист.
В: Гениальный!
М: Количество песен невелико, конечно не сотня хитов мирового масштаба, но десяток хитовых мелодий, просто великолепных. Теперь не все знают, что это Пресняков. Не все знают, что это, вообще, "Самоцветы". К сожалению не знают...
В: К несчастью, все это не попадало на радио. На "Самоцветах", к сожалению, был уже определенный налет шаблонного восприятия, какой-то комсомольский настрой, агитационный. Если раньше был худсовет, который отбирал, нужны народу эти песни или нет, то сейчас есть формат. На радио приходишь - нет, отвечают, это не наш формат!

М: Чуть что посложнее, поинтереснее...
В: Сразу "не наш формат"!
Н: Видимо, "Самоцветы" тоже никак в формат не попадали.
В: Да, новый состав уж точно никак. Помню, первую программу мы сделали. Пресняков там играл минут 15 на саксофоне-синтезаторе, потом сложные композиции были, типа "Франсиско Гойя" и т.д. А народ пришел послушать то, что он привык слушать по радио. Просто сидели весь первый концерт, тупо смотрели: а чего это такое?
Н: Вообще, надо сказать, что в Москве-то не очень искали Валю Дьяконова в "Самоцветах" того времени. В других городах такое, конечно, могло быть, а в Москве все знали, что в ансамбле работает Беликов. Хотя новое звучание "Самоцветов" принять было непросто. Помню, как в декабре 80-го мы пришли на концерт в расчете послушать, то, что слышали до того: "Быть не может", "Все, что есть у меня", "Я люблю этот мир".
И вдруг совершенно другая музыка! Это был шок! Я, конечно, вышла с концерта расстроенная. Все, думаю, "Самоцветы" кончились! Это больше не они. Потом подумала-подумала, пошла еще раз через какое-то время. А ничего вроде! Потом еще раз. И понравилось. Потом прониклась. Хотя и не все, кстати, смогли проникнуться!
В: Не все, конечно. Потом мы и сами уже скорректировались, потому что прекрасно понимали: от того, как пройдет концерт, будет зависеть, состоится ли следующий.
Н: Вам обижаться на публику было грех! Говорю как зритель: билеты купить было непросто. Зал в Москве всегда был полный. А уж с какими ухищрениями мы билеты покупали! Благо моя подруга польским владела хорошо. Вот в кассе каждый раз мы и рассказывали, что она буквально на два дня из Польши приехала, чтобы только посмотреть на любимый советский ансамбль. Только с такими приколами и доставали билеты! Я вообще не помню, чтобы у вас пустовали залы.
В: Да. И особенно, когда уезжали на гастроли по периферии: на 12 дней в городе останавливались, по 3-4 концерта в день играли. Обычно по будням 3, в субботу и воскресенье - по 4. И Дворцы спорта были, и полные аншлаги. Люди приходили в 9 утра на первый концерт. И ведь вставали! Нет бы отоспаться после рабочей недели. Но все равно люди шли на концерты.
М: А программы часто у "Самоцветов" менялись? У "Веселых ребят" эти периоды, по-моему, очень длинными были: по 3-5 лет игрался практически один и тот же репертуар. А у "Самоцветов" ежегодно обновлялся, насколько я понимаю?
Н: Раз в полтора-два года программа менялась полностью.
В: Да-да. Часто. Причем программа менялась постепенно. Нельзя сказать, что мы садились на репетиционный период, чтобы заменить весь репертуар. Она менялась по ходу поступления новых песен. И где-то года через полтора это уже совсем другая программа получалась. За исключением хитов, от которых просто нельзя было избавиться. "Этот мир", "Все, что в жизни есть у меня"...
Н: Ну, и то в 80-м году их допели, и потом исполняли только в рамках попурри. Вот тогда вы резко ушли на совсем другую программу. В Олимпиаду пели все то же: "Будьте счастливы", "Я люблю этот мир". И вдруг после Олимпиады сразу такая программа выдается - обалдеть можно!
М: А как рок-музыка появилась в репертуаре "Самоцветов"? Про это вообще никто не знает или помнит, потому что на пластинках так ничего и не было издано, либо были смягченны аранжировки. А то, что звучит на концертных записях - это откровенный рок. Это признают даже серьезные поклонники и знатоки жанра.
В: Собственно, Маликов и набирал тогда такой состав. Понимал, что на месте ничего не должно стоять, иначе отстанешь. Поэтому у него уже и подбор был...
Н: А зачем, мягко выражаясь, тогда в ансамбле был Нефедов? Непонятно.
В: А все равно нужны песенки для народа.
Н: А! Сопливые такие? Типа "Бумажный кораблик"?
В: Да-да.
М: Под акустическую гитарку...
В: Все равно какой-то определенный стереотип оставался, ориентированный на типаж Дьяконова. Миловидный мальчик с добрым голосом.
М: Лирика такая дворовая. Это гнездится в русской душе, пожалуй.

Н: В конце 70-х в "Самоцветах" работал Андрей Рыбаков. В 80-м он куда-то исчез, и больше о нем ничего не известно. Не засветился ни в одном ансамбле.
В: Где-то года два назад он ко мне приезжал. Занялся оккультными науками. Живет какой-то совершенно замкнутой индивидуальной жизнью. Весь он в этих чудесах, весь в космосе. Какие-то он там голоса слышит. И все такое прочее. Все меня тоже агитировал. Что ты ерундой занимаешься? Это не музыка. Музыка, по его словам, нужна, но совсем другая - космическая, божественная...
Н: Он, в общем-то, и в то время выглядел не как все. Странноватый такой. Выделялся сильно в "Самоцветах".
В: Да. Но тогда он находился в определенных рамках. Статус солиста ансамбля "Самоцветы" обязывал.
Н: А он тогда же бросил музыку или просто куда-то ушел из "Самоцветов"?
В: А ему, собственно, некуда было уходить. Потому что, если честно сказать, брали его как серьезного вокалиста. И он ни одним инструментом по-настоящему не владел.
Н: Но я хорошо помню, что он за клавишами периодически сидел.
В: Сидеть-то сидел. Но какие там клавиши?
М: Разученную партию сыграть...
В: Он и на бас-гитаре пробовал. Но... Просто уровень других музыкантов ему не давал шансов.
Н: Получается, что когда Кретюк ушел в "Лейся, песня", "Самоцветы" года два вообще без клавишника работали?
В: Да! Просто такой период был.
Н: Два года? Затянулся сильно этот период. Неужели клавишника не могли найти?
В: Петрович играл. А потом появились электронные инструменты, всякие синтезаторы. Пугали всех звуками: ж-ж-ж-ж-ж!! Одну ноту держит: и-е-е-е-е-о-и-и-и-и!!! Всякие модуляции с ним производишь. Потом клавишные скрипки появились - стринги. Когда просто нужно аккорды держать, и все, есть подклад скрипичный.
Н: Но, тем не менее, потом Миансарова взяли, а он клавишник классный.


В:. Да! Он классный клавишник! Он и нотник отличный, и исполнитель. Пальчики у него бегали, будь здоров!
Н: У него же классическое образование? Консерваторское?
В: Да.
М: И семейное опять-таки! Эдуард Миансаров - известная фигура!
В: И Тамара Миансарова.
Н: Ну, Тамара Миансарова - это само собой. Родители с консерваторским образованием, и сын у них такой получился, музыкально подкованный. Хорошо играл. Вообще, надо сказать, сколько наблюдала, в "Самоцветах" я не помню плохих музыкантов.

И после этой фразы Наташи дальше наш разговор так оживился, что известные имена просто замелькали как в стремительном калейдоскопе. И какие имена - одно другого интереснее и ярче.

Продолжение >


ВИА "Самоцветы" История Дискография Гостевая Книга
Copyright 2005 "Популярная советская песня"
Фотографии из личного архива Владимира Полонского. Литерарурная обработка текста - журналист Сергей Челяев.
Вы можете использовать материал только с разрешения координаторов проекта popsa.info.