Владислав Андрианов
"По шальной волне моей памяти"

-Начинал работать с московским ансамблем "Серебряные гитары" от ростовской филармонии. Пел несколько своих "фирменных" штучек - "Yesterday", что-нибудь из "Криденс". А потом это все распалось, наступило лето. Отдыхаю в Дивногорске, бац телеграмма: "Приглашаетесь на работу в ансамбль "Витязи" Кемеровской филармонии". Я собрал вещички и - в Новокузнецк.

- Почему вдруг "кемеровская филармония"?
- А кому охота сидеть под "колпаком" у "Москонцерта"?! То есть фактически мы жили в Москве, а гастролировали от Кемерово, да и с цензурой было попроще. Тогда же русские народные песни пели все ВИА поголовно - кто в сарафанах, кто в лаптях, это была обязаловка. Поэтому в первом отделении мы выходили в кольчужках и честно выдавали что-то типа "Во кузнице" (правда, в аранжировочках а ля "Чикаго"), а уж во втором отрывались по полной - "Deep perple", "Beatles", "Rolling stones".

- Народ валил?
- Да смертоубийство было, чтобы на нас попасть! Жили как в сказке - девочки, пиво с креветками, рок-н-ролл, после концертов дым коромыслом. Работали на самых главных площадках - дворец имени Ленина в Алма-Ате, Центральный зал Омска, Кремлевский Дворец Съездов. Пели на сценах, по которым могут спокойно гулять кони. Гром грянул в 74-м, когда Людмила Зыкина в "Советской культуре" опубликовала статью, мол, всякие там ВИА ("Добры молодцы", "Витязи" и проч.) "поют русские народные песни, а аранжировки-то у них буржуазные, глубоко чуждые советским людям". И нас с "Добрыми молодцами" по распоряжению Фурцевой разогнали. Ребята остались в Москве, а я уехал домой - открывал с друзьями первый ростовский бар. Месяц проработал - звонит Валерка Селезнев (гитарист из "Самоцветов"): "Папа, приезжай в Москву! Дело есть! Я, Мишета Плоткин (Миша до этого был администратором у Юрия Маликова) и экс-"Витязи" ждем".

- Почему "папа"?
- Потому что я был широкий в плечах и разговаривал всегда конкретно, для меня авторитетов не существовало. К тому же родом из Ростова-папы. Приехал. Сели решать, куда нам лучше, опять в андеграунд, или уходить на эстраду под песни советских композиторов. Помню, я сказал: "Если у кого-то революционные идеи в голове есть, валите в свои подвалы пить свой портвейн и курить шмаль, а я по малолетке все это прошел и с ментами больше воевать не собираюсь!" В итоге мы выбрали эстраду из чисто меркантильных соображений. Кушать-то хочется! Правда, зареклись, ни одной песни про процветание, про БАМы и комсомол (такие как "Самоцветы" пели), словом, душу режиму не предавать. И, кстати, зарок свой сдержали, у нас все до единой песни были - о любви.

- Разве у вас уже был репертуар?
- Появился же Слава Добрынин на горизонте. Многие молодые композиторы приходили. И Мигуля, и Адик Тухманов, и Женька Мартынов. Ну, и примкнувшие к ним члены Союза композиторов. Вот так и набралось на два отделения.

- Чья идея так "убойно" назваться - "Лейся песня"?
- Я буркнул сначала. А Валерка покойный Селезень, он же у нас был музыкальный руководитель, зацепился. До этого перебрали многие варианты - "Альфы", "Омеги"... Потом подумали в "совке" все пропрет, лишь бы у ансамбля была своя "фишка" и Миша Плоткин, наш администратор, "засунул" нас в телевизор. Так и получилось. Да, само название "не стреляло", но оно выстрелило потом своими "хитами". Днем рожденья ВИА "Лейся песня" мы считаем 1 сентября 1974 года, потому что впервые выступили в программе "Служу Советскому Союзу" и сразу спели 5 (!) песен, хотя больше одной никому не разрешали. Помню, длинные волосы попрятали под пиджаки и вперед! Так страна нас узнала.

Спев "Опус №40", нарядился в смокинг и бабочку

- И началась "лейсяпеснямания"?
- Ничего подобного! Да, в рейтингах мы замелькали в первых строках. Я пел песню Добрынина "Где же ты была?", и она сразу стала шлягером. Вскоре пришедший в ансамбль Игорь Иванов спел "Прощай", и она ударила так по мозгам, что будь здоров! Дед (все так называли Мулявина) волосы сзади рвал, потому что его "Беловежская пуща" скатилась ниже! Тогда же на всю страну гремели Кола Бельды ("Увезу тебя я в тундру"), Лева Лещенко ("Я сегодня до зари встану"). А тут "Прощай! От всех вокзалов поезда уходят..." Да вы, ребята, обалдели? На "Мелодии" - худсовет, на повестке дня вопрос: быть или не быть пластинке ВИА "Лейся песня". В кресле сидит председатель - Богословский. На шее - бабочка, в зубах - сигара. Рядом композиторы Фрадкин, Френкель, Фельцман. Я садился за рояль и показывал песни, без сопровождения. Меня предупредили, что без подписи этих людей редактор "Мелодии" не смел записывать никого. И чтобы пропихнуть "Прощай", нужно было спеть несколько песен мэтров членов Союза, иначе ты выбываешь навсегда и отовсюду - с радио, с ТВ, с "Мелодии"... Я помню, как показывал худсовету песню "Проходят годы" (это была просто ломовая песня, незаслуженно забытая) Антона Гаева на стихи Нолика - Наума Олева. И Богословский, прослушав, говорит: "Молодой человек, вот в этом месте вы выдрали кусок из Шумана!" А я был такой хлопец, палец в рот не клади, всегда отвечал. Короче, хорошо, что Слава Добрынин мог "добить" кого угодно, мы записали-таки "Прощай" и пластинка вышла!

- Вы сказали, что у каждого ВИА обязательно должна быть "фишка". У "ЛП" какая была "фишка"?
- Я. Вернее, мой голос. Ведь под меня специально подбирались вокалисты, которые пели со мной в унисон и были похожи тембром. Люди даже могли не знать кто я такой, они слышали мой голос и говорили: "Да, это "Лейся, песня".

- И сколько времени потребовалось, чтобы войти в элиту ВИА того времени?
- Это произошло в 1976 году, когда вышел альбом Тухманова "По волне моей памяти", которого, кстати, могло и не быть! А кто бы ему позволил такое, если бы не "День Победы"! А Адик написал самую лучшую песню о Победе, его тут же приняли в Союз композиторов, и на следующий день уже началась работа над альбомом.

- Расскажите, как вы туда попали?
- Я был в Ростове на каникулах. Позвонил Адик: "Можешь прилететь?" Через несколько часов я уже сидел у него дома. Мне дали нотную бумага, на ней строчка текста, сверху написано "Опус №40".Таня Сашко, первая жена Тухманова (это она занималась подбором всего поэтического материала), мне говорит: "Ты должен ЭТО спеть так, чтобы тебя никто не узнал". "Это как?" "Как хочешь, хоть на голову становись!" А техника исполнения этого "Опуса" и так самая сложнейшая. Помню, приехали в студию в половине пятого, а вышел я в два ночи! В ушах - бонги, бас-гитара, и флейта Адика! Тухманов оторваться дал прилично и мне, и вообще "Лейся песне". Мы же тогда ничего не знали о его планах - записали и записали. А пластинка стала революцией в советской музыке для того времени.

- Вы-то сами это когда поняли?
- Однажды утром, когда поехал на репетицию. Стою на автобусной остановке, а изо всех окон сплошняком "льются песни" - "Во французской стороне" и "Когда это было, когда это было? Во сне? Наяву?.." После этого нас начали называть: "оклад шесть пятьсот, холост".

- Почему?
- У нас у всех вдруг рожи стали такие умиротворенные, типа томджонсы, всего достигли. Пошили смокинги, надели рубашки с бабочками. Надо, мол, соответствовать. Детский сад, словом. Но факт: по песням "Прощай" и "Кто тебе сказал" нас узнали, а "По волне моей памяти" - это уже был наш сумасшедший взлет.

- Кто по тем временам был круче всех из ВИА?
- Да не было самых крутых! Был большой круг - "Веселые ребята", "Самоветы", "Песняры", "Синяя птица", "Лейся песня". У всех сборы, гастроли, поклонники - примерно одинаковые. Просто у каждого была своя фишка. Скажем, мне ближе были "Веселые ребята", "Песняры" были лучшими в "фолке". Все Остальное все очень похоже было. А как иначе, если музыканты кочевали из команды в команду. Например, сколько народу прошло через "Самоцветы" - там и Леха Глызин, и Албар (Александр Барыкин), и Кузьмин работали в свое время, многие. Через "Лейся песню" только вокалистов прошло 48 человек. А из известных сейчас - никого, один Коля Расторгуев поет в "Любэ", да и то пришел, когда уже меня не было.

- Расторгуев тоже пел "Прощай" и "Кто тебе сказал"?
- Конечно!

Шуфутинский подпортил "коммунизм" системой штрафов

- В отличие от коллег-"Самоцветов" вы были не выездными за границу, хотя и замечены на строительных площадках БАМа. Может, все-таки стоило спеть пару бодрых песенок вроде "Мой адрес - Советский Союз", и были бы в шоколаде?
- А нам и так и шоколада, и черной икры хватало выше крыши. Считай четыре года, с 1976-го по 1980-й, мы жили при коммунизме.

- Как это - "при коммунизме"? Поделитесь воспоминаниями с обманутыми согражданами.
- Это значит, бес-проб-лем-но! Иначе говоря, что хотел, то и делал, и мне за это ничего не было! Например, мог полететь куда хочу, пригласить кого хочу куда угодно, накормить, напоить, одеть. К тому же, в 1978 году на Всероссийском конкурсе в Сочи Алик Асадулин, Лариса Долина и я получили первые премии. Как солисты. И еще мы как ансамбль получили лауреатство. У меня появилась "красная строка". То есть я мог теперь работать сольным отделением, а мои ребята за аккомпанемент мне стали получать больше бабок. Так деньги некуда было девать...

- Во что вкладывали - в недвижимость? Машины, дачи?
- У меня не было вообще никогда такой мысли - машину покупать. Вот машину с шофером, - да, хотел. Но не мог себе позволить, потому что некоторым стало бы интересно: на какие-такие шиши?!

- Тогда куда девали - ведь ничего не купишь?
- Я же еще в картишки, в преферанс, резался по-крупному. Один раз даже выиграл машину - "Жигуль" в семидесятых годах. Но в основном деньги утекали сквозь пальцы - гуляли, кутили и красиво - с шиком, приколом. Мы же все молодые были. Помню, однажды в компании с Яаком Йоалой (был в те годы такой очень модный певец) начали отмечать его день рожденья после совместного концерта - в Ярославле, а затем продолжили мощным салютом нескольких ящиков шампанского возле ратуши в Таллине. Куролесили так, что это потом назвали "новым нашествием русских на Таллин". Экскурсия по древним замкам, оттуда в парную, опять в ресторан. Час-полтора поспишь, не выходя из-за стола, - все по новой. Короче, когда мы "вспомнили", что и у Йоалы, и у "Лейся песни" назначены съемки в Москве в "Утренней почте" у Николаева, с момента записи прошло уже пять суток... В другой раз я на спор с ребятами за ящик коньяка на октаву ниже спел весь свой сольный концерт. И никто в зале ничего не заметил!.. Между прочим, гулять гуляли, но мы и пахали как проклятые! У нас же "палки" были, чем больше "палок"-концертов, тем больше денег, поэтому все рвали. Официально была норма 18 концертов в месяц, и не больше. А у нас был рекорд - 124 (!!!) концерта. По 5-6 в день.

- Во сколько же начинался первый концерт?
- В 10 утра! Это если 5 концертов. И в 8, если 6. Год 76-й. Представь, шахтеры поднимаются с ночной смены прямо из забоя - черные, чумазые и сразу - в ленинскую комнату. А там стоит полсостава "Лейся песни" и голосят: "Вот увидишь, вот увидишь! Я влюблюсь тебе назло!"

- Так называемые "подпольные", уголовно наказуемые концерты?
- А причем здесь артисты? У нас был администратор Гера Спектр. Легендарная личность - его папа тоже был администратором еще в "золотые" времена Утесова. Вот при нем мы и ставили мировые рекорды. Помню, мы с Левой Лещенко и ансамблем "Мелодия" открывали Дворец спорта в Иркутске. А там через дорогу - филармония. Лева в 8 утра начинает первый концерт во Дворце, мы - в филармонии, в перерывах переходим через трамвайные рельсы и меняемся. И вот так целый день - туда-сюда. Менее чем за месяц - 124 концерта! Уверен, такого не делал никто, никогда и не сделает уже. В чем был гениален Гера? Объясняю. Лева же "нарцисс", ему важно, что он любим, его долго не отпускают со сцены... А Гера стоял за кулисами у рубильника и, когда Лева начинал в очередной раз на бис петь свой хит "Из полей уносится печаль...", просто вырубал электричество. Потому что внизу уже ждал автобус, и всем нам надо было ехать за 10 км на очередной концерт.

- В то время с вами уже работал Шуфутинский?
- Нет, он еще в Магадане пел по кабакам... Но мы какое-то время оставались без руководителя. Плоткин с Ивановым еще в 1975-м перекочевали в "Надежду", Селезень по пьяни погорел и ушел, так что к 1976 году из первого состава остались только я и басист. В это время и я подумывал: "А не податься ли мне в "Веселые ребята?". Тем более, что сильно звали. Тогда мне позвонил Добрынин: "Владик, приехал очень хороший парень. Поэтому ты никуда не дергайся". "Хорошим парнем" оказался Миша Шуфутинский, и с ним, действительно, был связан расцвет нашего коллектива. Появились Марина Школьник, юная Оля Зарубина. Он отбирал песни, которые кучами приносили композиторы, делал классные аранжировки. Миша очень тонкий музыкант - всегда знал, из какой песни получится шлягер, какую - выбросить в мусор.

- Шуфутинский в своей книге "И вот стою я у черты" написал, что подружился с вами и еще, цитирую: "Вообще-то коллектив ("ЛП", - авт.) в музыкальном отношении оказался очень сильным, но во всем остальном - страшно разболтанным" Что имелось в виду под разболтанностью?
- Бывало, и выпивши на сцену выходили. Правда, пели одинаково хорошо в любом состоянии, а чтобы рожа не была красная и из зала ничего заметно не было, - перед концертом все мы мазались дермополом. С приходом Миши внедрили жесткую систему штрафов, причем мы с ним сами наказания придумывали. Запах алкоголя - штраф 300 рублей.

- Шуфутинский тоже платил?
- Он никогда не нарушал режим. Выпивал на банкете рюмки три максимум, когда мы сидели у него дома, мог себе позволить и поболее, но всегда знал меру. Вообще мы с ним славно сдружились. Миша меня вытаскивал из всяких передряг, потому что он всегда себя контролировал, а я был гуляка - "оторви и выбрось". То подерусь, что еще что-нибудь откаблучу.

- Так вы драчун?
- Конечно, драчун! Я же еще боксом немножко занимался. Бывало, выходил на сцену с перебитыми ребрами, руками. Но лицо в обиду никогда не давал - мне же им работать.

С Пугачевой не поделили одну красотку

- Андрианов на фотографиях того времени - херувим херувимом. Представляю, что творилось в сердцах поклонниц! Если честно, на гастролях в календаре "галочки" ставили - скольких соблазнили?
- Мы до такого цинизма не доходили, но "похищали" нас частенько. А мы иногда и не сопротивлялись. Главное, чтобы "похитительницы" проходили по конкурсу. Выглядит на "четверочку", могу и не поехать!

- Большая была очередь желающих?
- Года после 77-го мы уже как "Битлы" проходили сквозь двойной ряд ментов - 150 человек оцепляли сцену, чтобы толпа фанатов нас не разорвала на сувениры. А с девчонками обычно было так. Я в перерыве специальному человеку ткну пальцем из-за кулис: сегодня вон та - беленькая (или черненькая)! После концерта выходишь - она уже ждет. Что и говорить, любили нас. Если бы не такая любовь, сразу бы разогнали к чертям собачьим!

- Вы сказали, что собирались перейти в "Веселые ребята". Это было еще до Пугачевой?
- До. С Пугачевой мы работали в 1973 году на стадионе в Рыбинске. Она была бесставочница и получала 2 рубля 50 копеек за выступление. Пела, аккомпанируя себе на пианино. Представляешь, что неслось из колокольчиков-матюгальников по стадиону?! Потом нас судьба свела на Украине. Одно отделение мы, другое - она с "Веселыми ребятами".

- Ну и?
- Мы немного знали друг друга, хорошие отношения вроде были. А потом... разругались вдрызг.

- Причина веская?
- У нее слишком симпатичная костюмерша была. Помню, когда она вышла из автобуса, я просто обалдел: "Ребята, - говорю, - держите меня за руки, за ноги!" Ну, такая краля! А Пугачева ее ко мне не отпускала. И мне сказала: ты, мол, к ней больше не шастай. За свой целомудренный имидж боялась. Только "завела" меня этим. Ну, зачем вы теребите мое прошлое?!

- Есть конкретная причина, почему ушли из ансамбля?
- И да, и нет. С одной стороны, мы пришли к тому, что нас знали, любили, а с другой, - система достала! Хотелось делать что-то свое, а этого-то и нельзя было. Поэтому многие уходили в другие сферы, начались массовые свалы. Прикольный случай, когда министру культуры Демичеву сказали: "Американцы хотят, чтобы весь состав, записывавший "По волне моей памяти", посетил США, а к вам приедет "Криденс". Мелентьев, замминистра отвечает: "Отлично!". Стали смотреть список, а никого уже и нет. Лерман? Эмигрировал! Сестры Зайцевы? Уехали! Плоткин? Нету! Люда Барыкина? Нету... Анекдот! Он и говорит: "Если почти все уехали, то и оставшиеся там останутся!"
В 80-м уехал Шуфутинский. Мне стали говорить: "Андрон, кроме тебя некому руководить ансамблем. Ты самый "старый"!" Я целую ночь продумал и отказался. А потом, когда Добрынин привел Кретюка (якобы он у Кобзона пианистом был), я месяца два с ним поработал, - не понравилось. И свалил к "Петлюре" Валере Чуменко в "Красные маки"! Не переходя улицу, не меняя бухгалтерию, шагнул из одной двери в другую - мы все тогда от Тульской филармонии работали. Год с ними, даже записал одну песню на их пластинке - "Если ты уйдешь".

- Ну и как?
- Представь такой гала-концерт. Афиша: "Участвуют: Аркадий Хоралов, Сархан Сархан, Владислав Андрианов, Александр Барыкин". Каждый выходил и пел своим блоком. Я пел "Лейся песню", Албар - тот вообще выходил со своим "Карнавалом". А называлось все это - "Красные маки"! То есть это был чисто коммерческий проект и полностью себя оправдавший с точки зрения заработков. Потом мне предложили перебраться в Донецкую филармонию и заработать еще больше. А поскольку я деньги люблю с детства, я согласился. Работали: Коля Гнатюк одно отделение, я второе. Я тогда пел рок-н-ролл, рэгги, ну и, конечно, старые хиты. Полгода я честно с Гнатюком выдержал. В один прекрасный день говорю: "Колечек, пойду-ка я от тебя куда-нибудь подальше".

- А что за афиши "ВИА под управлением Влада Андрианова"?
- Это потом был у меня еще "хабаровский" период, когда я три раза пытался худсовету сдать программу. Не пустили. Тогда я поехал с моим другом в Благовещенск собирать по колониям настоящие тюремные песни, с феней. Шел конец 88-го года. Мы записали кассету, я ее продал каким-то "подпольщикам", с потрохами за большие деньги. И уехал домой.

Когда я вернусь...

- Это было принципиальное решение - уехать в Ростов на ПМЖ?
- Принципиальное. Я был уже болен.

- Диагноз?
- Алкоголь. Потом еще и другое. (Показывает на вены.) Это началось, когда я решил закончить с музыкой. Все ВИА на моих же глазах гильотинировали. Я специально приезжал в ДК МАИ посмотреть, как "Лейся песне" и "Карнавалу" "отрезали" головы. Просто наступил момент, когда я музыки наелся до рвоты, успех был, все было, звездную болезнь я пережил и не заметил. Депрессуха какая-то навалилась, и я распустился. Чуть даже не посадили - подбросили наркотики, хотели завести дело. Но ничего у них не вышло. Примерно в это время и пошли слухи по Москве, что я умер. Рад, два "похоронили". Сколько можно? Селезень незадолго до смерти звонит: "А мы уж тебя сто раз помянули!" Завел пластинку с нашими песнями, плачет...

- А вы-то сами чем занимались, пока вас "отпевали"?
- Падал, поднимался. В конце 80-х мы с братом открыли в Ростове международную Ассоциацию по борьбе с наркоманией и наркобизнесом, можно сказать, "местный интерпол", не имеющий отношения к нашим правоохранительным органам. Собирались строить пансионаты для наркоманов и их лечить.

- Что-нибудь построить удалось?
- Да ничего не удалось - брат умер через год. Потом матушку, отца похоронил. И опять падение дальше некуда.

- И сколько всего раз приходилось падать?
- За весь период - раз пять! Я не жалуюсь на жизнь и вообще мне грех жаловаться. Главное - суметь подняться! Но, я в 21 год был уже в бомонде, моего возраста там не было ни одного человека, кроме Тольки Кашепарова из "Песняров" (который "Вологду" пел). А что это такое, когда тебя взрослые женщины облизывают и своими духами приторными обволакивают. В ресторане ВТО, где я часто бывал, видел как актеры отдыхают. У нас на эстраде тогда пили практически все поголовно. Один Игорь Иванов только был некурящим трезвенником, да Толя Кашепаров. А вот Ленчик Борткевич - любил это дело, так же как и Олечка Корбут его любимая.

- Она же спортсменка!
- О! Отрывалась по-черному с Леней на гастролях. Время было такое - была пьяная страна, клянусь! Не всех, но у многих, кого я знаю, прекрасных музыкантов крыша повытекала. Боря Пивоваров, гитарист из Львова, с которым писали "По волне моей памяти", да и Лось (Сашка Лосев из "Цветов") из-за наркоты и пьянки пошел в разнос, со Стасом Наминым разлаялся из-за этого, а без него "Цветы" сразу потеряли свою фишку.

- В курсе, что Лосев умер в феврале?
- Сохатый? Не может быть! Земля ему пухом... (Длинная пауза.) А проблемы с алкоголем у меня начались в начале 90-х, после смерти брата. До этого было чуть-чуть, ну напился, проспался, наутро встал под душ, побрился, перья распушил и работать. Есть время - гуляешь. Но все же это с годами накапливается внутри и в какой-то момент может и лопнуть. Вот оно и лопнуло! Слава Богу, жена моя вторая, Вика, спасла. Без нее я бы давно умер. Однажды утром проснулся, посмотрел ей в глаза. И с тех пор все! Три года как.

- По телефону вы сказали, что у вас ученики? Чему учите?
- Я работаю в Центре, натаскиваю ребят по вокалу. Прослушиваю, честно говорю, кому бесполезно этим заниматься, кому есть смысл. Учу петь правильно, чтобы не было столько операций на связках как у меня. Ну и премудростям жизни артиста.

- Как стать звездой, минуя постель?
- Этому тоже. Почему нет? И еще. (Еще одна длинная пауза.) На днях выходит мой сольный компактдиск с новыми и неправильно забытыми старыми песнями-хитами. С ним скоро поеду по новой завоевывать Москву.

- Какая же на этот раз фишка?
- Как и раньше - Андрианов! Только на этот раз певец и композитор.

- И когда планируется "второе пришествие" Влада Андрианова?
- Трудный вопрос. Но я сделаю это.

- На вашей памяти подобное кому-нибудь удавалось?
- Пытались многие - не удалось никому. Пока.

интервью провел журналист
Андрей Колобаев